Какаши разбудил непривычный, но чертовски приятный запах. Вкусно пахло кофе и солнцем. Настоящим кофе, а не мерзостным кофезаменителем, который можно было раздобыть в тюрьме. И настоящим летним солнцем, которое можно ощутить только на Земле. Мужчина понятия не имел, как именно пахло солнце, но иначе назвать такой запах он не мог. Уже потихоньку просыпаясь, Хатаке вспомнил, что в тюремной камере никак не может быть ни солнца, ни кофе, а судя по силе запаха, обе вещи должны быть едва ли не перед носом. Запоздало пришло осознание, что, точнее, кто так ярко пах. Оборотень едва удержался, чтобы не чертыхнуться, после чего решительно закрыл глаза и постарался уснуть. Посторонние звуки отвлекали, но больше всего мешал манящий, дурманящий запах. Пока он еще не сильный, пока еще его можно игнорировать, приложив некоторые усилия.  Что будет в разгар течки сокамерника, Какаши предпочитал не представлять.
Когда его только привели сюда, в своеобразную могилу, в которой он должен был провести остаток жизни, кто-то из надзирателей со смешком предложил определить "чистоплюйчика" в сто десятую. Идею живо подхватили, делали ставки на то, сколько оборотень продержится. Самому заключенному оставалось лишь наблюдать, внутренне напрягшись. Ни одна ставка не превысила полугода. "Меня ожидает Ад," - мрачно сделал вывод Какаши. Что ни снисхождения, ни пощады ему ждать не придется, он понял еще по обезумевшему от боли взгляду начальника за несколько дней до транспортировки. Но факт, что персонал тюрьмы решил повеселиться за счет новичка, усугублял ситуацию практически до предела.
На первый взгляд, ни камера под номером сто десять, ни единственный ее обитатель ничем страшным не являлись. Такое же убогое крохотное помещение, как и все остальные камеры, с минимум удобств. Впрочем, Какаши не привыкать. Его квартирка от этого места отличалась в основном размерами и наличием серии любимых книжек на полке. Понимание всей жестокости шутки пришло, когда надзиратели с гоготом втолкнули его в камеру. Могли и не вталкивать - оборотень отлично понимал, что бежать ему некуда, так что вел себя на удивление тихо и послушно. Человек, до этого находившийся в камере, никакой радости по поводу прибавления жильцов не испытывал. Хатаке на автомате принюхался, попав в новое место, и едва подавил желание взвыть или хотя бы удариться о стенку головой.
Его вынужденного соседа по камере звали, как он позже выяснит, Ирука Умино. Человек. Омега.
И, что самое отвратное, даже уйти на время чужой течки некуда - живут-то в одной камере. А запах Ируки такой вкусный и притягательный...
Тихо щелкнула открывшаяся дверь, бесцветно прозвучала просьба Умино. Как только смуглый мужчина вышел из камеры, Какаши выждал с минуту для верности и со всей силы ударил кулаком по стене. Местное покрытие таким не возьмешь, будь ты хоть дважды оборотень, а сорваться на чем-то надо. В воздухе издевательски витал неповторимо манящий запах течного омеги.
***
Какаши не любил общие сборы. Шумно, слишком шумно и бестолково. Зато можно было взять какую-нибудь книгу - стеллаж с тонкими планшетами несколько раз дублировал гигантскую библиотеку, включающую в себя самые разнообразные жанры. Правда, полтора часа на чтение - слишком мало, поэтому одну книгу приходилось читать несколько дней. Впрочем, кроме Хатаке мало кто пользовался этими устройствами, так что он медленно, но верно поглощал произведения одно за другим. Практически все книги он помнил смутно, так, в общих чертах. Они просто помогали убить время и не сойти с ума. А еще поверх планшета было удобнее наблюдать за Ирукой, не привлекая ненужного внимания. Умино сидел с закрытыми глазами, явно находясь не в лучшем состоянии. Теплый, самую капельку терпкий аромат кофе и солнца оборотень четко различал даже сейчас, среди множества прочих запахов. Рядом обсуждали, что скоро должен прийти какой-то новичок. Вроде, сильный. Беловолосый оборотень особо не прислушивался, поняв, что ничего интересного не услышит. К уже изученным запахам неожиданно добавился новый, принадлежащий бете - оборотню. Этот факт Какаши удивил, поскольку аномальных существ вроде него было совсем немного. С другой стороны, это объясняло силу новичка, кажется, его звали Райдо, и почему его поместили в эту тюрьму. "Интересно, они понимают, что у оборотней хорошо развито чувство стаи?" - усмехнулся Хатаке. Он не часто работал в команде, но это правило распространялось даже на него.

Когда Ирука приоткрыл глаза, то увидел, что все или почти все взгляды прикованы к новичку. Новичок был рыжим, высоким, да и просто огромным.
«Ну и здоровый же конь», - подумал Умино, как вдруг это чудо-юдо поглядело в его уголок. Да так пристально. Да так страшно. Да как двинулось к нему. Ирука испугался.
Да что за вечно проблемы-то постоянно, ну вот же, примотайся к другой омеге, их в зале сейчас еще штуки три как минимум. В их блоке кроме него три омеги, не иди сюда! Не иди, не надо!
Умино в ужасе подобрался, неловко дернулся, едва не расплескав остатки кофезаменителя в кружке, в панике стал искать расфокусированным взглядом Какаши, на запах грозы вертел головой, уже рот раскрыл, чтобы сипло позвать своего альфу, снова искоса глянул на новоприбывшего… Что-то в нем было. Как он шел. Как он себя вел. Как он… пах? «О, боги», - подумал бывший ученый. Оборотень и бета. Невероятно. Очень редкое сочетание. Ох, какое редкое, невероятно…
Когда закончится течка, Ирука обязательно с ним поговорит. Только Какаши с собой не возьмет. Или возьмет, чтобы тому спокойно было. Вся научная карьера Умино была посвящена оборотням. Он любил их искренне… в одностороннем порядке. Они существа непредсказуемые, странные, притягивающие немотивированностью действий и процессов, несмотря на все исследования и на все, что ему удалось о них узнать. Благородные существа, красивые, величественные.
Рыжий оборотень подошел и уселся напротив: страшно смятая ожогом щека, глаза карие с какой-то зеленцой смотрели, к счастью превеликому, не на Ируку – на Какаши. Ирука снова отъехал в свой мир зыбкой дремоты, приблизив к лицу кружку с кофезаменителем, чтобы не так ударял в нос запах. Это не его дело. Его дело – сидеть вот тут и быть слабым. Считать минуты до момента, когда снова сможет жить, а не существовать, пытаясь не нарваться на очередные неприятности, на агрессивных альф. Хорошо, что есть Какаши.

Плохо. Очень плохо, что есть Какаши. Общее время закончилось, всех разогнали по камерам. За спиной Ируки щелкнула дверь камеры, он снова оказался в ловушке, наполненной с ума его просто сводящим запахом, он проследил за грациозными движениями сокамерника, усаживающегося на нижнюю койку, он думал «А может?..»
Странный кадр этот Хатаке. Начинается у Умино течка – он закрывается, молчит, отстраняется, только смотрит иногда искоса, следит, не трогает. Но ведь трогать – можно! Нужно. Хочется очень сильно, до ломоты в костях, невыносимо, крепко, часа на полтора-два чтобы. Сломать боится, покалечить. «Глупый, омеги для того и созданы», - горькие мыслишки в затуманенном мозге Ируки, когда тот по привычке заползает на свой верхний ярус и оборачивается покрывалом на манер кокона. Под подушкой три блистера: блокаторы и противозачаточные. Никогда не знаешь, как да что пойдет. Третий - снотворное. Он выдавливает себе в рот капсулу, разжевывает ее.
- Какаши, слушай, - осипшим голосом зовет он вниз. Течка набирает силу, ему очень-очень плохо. – Слушай… - он задыхается. – Я хочу подать запрос на стерилизацию. Вдруг в этот раз примут.
Да, предыдущие пятнадцать его запросов начальник блока просто стёр из системы, не дав заявке пройти хотя бы до начальника тюрьмы. Развлекаются, поганцы.
И не дождавшись ответа, засыпает.