В глазах здорово мутнело: разноцветные пятна мелькали и тут, и там, голова кружилась так, словно на месте шеи находилась ножка от юлы – определенно можно было сказать только одно, что хотелось сдохнуть. Розовые, зеленые, ярко-синие и болотно-желтые пятна вспыхивали огоньками перед взором, вновь меркли, а стоило хоть на миллиметр повернуться, как вся эта радужная процессия била в голову с новой, бодрящей силой.
Боль дико отдавала в висках и переносице;
Ах, кажется, кровь запеклась на губах! Какая оказия.
Пьяная в дым, а если быть точнее, в туман представительница кровавого некогда селения, едва переставляя нижние конечности, что предательски заплетались друг о друга, подползла к разбитому зеркалу. В руках, у вышеуказанной барышни была бутылка дешевого рома, отнятая у хозяина злачного заведения во время отчаянных поисков мечников тумана за и под барной стойкой.
И, секретом ни для кого не будет, что выглядела эта мадмуазель крайне скверно: разбитый нос, содранная с губ кожа, несколько ран от разбитого стекла на щеках, запекшаяся кровь тянулась полосами по губам, подбородку…
Овсяная каша выглядела бы и то пригляднее, если бы в нее пару раз какой-нибудь завсегдатай такого места плюнул.
  Девушка задорно, но хрипло рассмеялась, выбрасывая розочку от бутылки в угол – стекло упало, но не разбилось, поскольку нисколько не меткий удар емкости пришелся в чью-то печень. Тело, лежащее в углу, рядом с крайним столиком на втором этаже пивной, обиженно ойкнуло и повернулось на другой бок. Имагава в очередной раз ухмыльнулась, а потом схватилась за челюсть, поскольку только покрывшееся струпьями ранения от пьяной драки отдалось болью в воспаленный алкоголем мозг.
«Так-с, Курара, дура набитая ты. Когда успела?!» - Возмутилась рыжеволосая, взмахивая руками и тут же, теряя равновесие, цепляясь пальцами за раму зеркала, кое когда-то было набито на двери туалетной комнаты. Дверь, собственно, благополучно кто-то вынес.
  Не теряя драгоценных минут, девушка, чуть просветлевшим взглядом оглядела помещение, которое выглядело подстать единственной очнувшейся гостье салуна, если так можно было назвать свалку из пьяных свиней: женщин и мужчин, молодых бездарей и старых работяг. Впрочем, с прозрением, возвращалась и память, которая предательски спряталась в закромах сознания, дабы сохранить пошатывающуюся психику молодой барышни.
Дело было так: уставшая от очередного не менее бредового задания по поимке – по слухам – заявившегося в этот тухлый городишко, какого-то там преступника – точно было это неизвестно абсолютно никому – Курару, выдернули из под кипы бумажной работы и дражайшим пинком дорогой туфельки Мизукаге, отправили тухнуть дальше, только уже средь сброда, в неуютной живописной компании пьяниц и старых извращенцев. Следы таинственного разбойника, с горой трупов за плечами, привели Имагаву строго в злачное заведение: Имагава хорошо помнила, как зашла в помещение и бесценный «аромат» перегара ударил ей в лицо, как хорошая пощечина. Поначалу, с допуском в сие заведение у рыжеволосой воительницы возникли некоторые проблемы: девушка определенно не выглядела не то, что на законные восемнадцать, что уж говорить о своих двадцати двух годах. Впрочем, худенькая горка рё устроила владельца заведения и тот с радостью обхаживал Имагаву у барной стойки, пока куноичи не решила почивать.
Ловко обстроившись на втором этаже, где корчмарь оформил ей комнату, девушка готова была отойти ко сну: или хотя бы привести себя в порядок к грядущему дню, однако, как говорится, не удалось, поскольку дичайший шум драки настолько пошатнул тонкую душевную организацию ниндзя, что та не смогла пройти мимо безобразия!
Решила присоединиться.
Удар в голову снес девушке башню и та, закатав рукава, решила жечь дома и села, а так же бить о поверхности чужие лица, для укрепления боевого духа не побрезговала и любую воспламеняющуюся жидкость, что была разлита по бутылкам: партии выпивки прибывали с первого этажа с такой скоростью, прямо пропорционально которой убывали деньги из кошельков алкоголиков и тунеядцев.

- Ага. – Хрипло пробурчала себе под нос Имагава, наконец-таки, выпрямившись. – Сюда. – Девушка, передвигаясь строго «по стеночке», нашла арендованную комнату, которая по сравнению с главным помещением походила на цитадель созидания.
Ненадолго.
Заперев двери, зашторив окна, разбросав окровавленную и пропахшую откровенно дерьмовым алкоголем одежду, девушка направилась в худо-бедно обустроенную ванную комнату, с единственным крючком для жухлого желтого полотенца и исключительно холодной водой (горячая нагревалась через бочку позади здания, а на погода на улице шептала). Впрочем, даже это не помешало Имагаве принять душ и привести себя в порядок: волосы, что были старанием портовых шлюх превращены в патлы, снова стали чистыми локонами, старательно высушенными единственно-чистым (и единственно-новым, можно поспорить) предметом в этом заведении – хлопковыми простынями.
Умытое лицо всяко оставляло желать лучшего, но коль такой уродилась, нечего жаловаться, впрочем, Имагава не побрезговала приметь к своему лицу технику мистической руки, призванная спасти изуродованный (и без того) нос, а так же покрытую светлыми веснушками кожу щек от новых шрамов. В конце процедуры, девушка смогла улыбнуться и заметить в потемневшем от старости зеркале ямочки – улыбка от сего зрелища, вновь сошла с лица.

Ряженная в новую одежду, предусмотрительно взятую с собой на случай, если миссия затянется надолго (ага, затянется), Имагава пересчитала остатки денежных средств к существованию, печально вздохнула и поспешила спуститься вниз, однако, когда оказалась на первом этаже заведения, поняла, что немного припозднилась.
  «Парадная» сего злачного заведения выглядела ничем не лучше, чем спальные помещения: куча крови, местами свежей, местами неочень, ожившие в миг шлюхи, что шарились по карманам выпивох и клиентов в поисках рваных рё (иных у этих людей и не могло быть). И все было бы ничего, если бы не здоровая лужа крови, в которую Имагава по неосторожности вступила: жижа была свежая и вытекала она преимущественно из дыры на груди у одного из мужчин: опытным глазом медика девушка легко определила, что ребра проломаны, а сердца не наблюдается.
Ах, да, кажется, вот оно валяется.
Имагава потерла переносицу и недовольно сморщилась, впрочем, от созерцания сего зрелища, любопытство лишь сильнее заиграло: девушка ловко накинула на голову капюшон темно-синей жилетки и выскочила из заведения, оставив стервятникам чем поживиться, впрочем, Курару никак не покидало навязчивое желание спалить все к чертям.
«Такое поведение не подобает ниндзя» - На секунду задумалась Курара, поднимая взгляд кошачьих глаз в чарующее голубое небо. – «В принципе мое поведение не подобает шиноби такого класса. И что прикажешь теперь делать? В печенках уже эти бумажки, в печенках госпиталь, в печенках клановое поместье, как меня еще не стошнило-то?» - Девушка вновь гневно зашипела, впрочем, это не сильно помешало ей пуститься на поиски любителя свежевать и потрошить.
Не нужно быть следопытом или даже детективом, чтобы найти виновника разгоревшегося, как костер инквизиции, любопытства Имагавы. Мужчина, статный и широкоплечий, несший на своих плечах порядком истекающего кровью немолодого человека, с весьма знакомым лицом (Курара никак не могла припомнить, где же это лицо видела) определенно вызывал подозрения, особенно учитывая тот факт, что сей экземпляр преступного мира, шел окольными дорогами, через пролесок, по жухлой травке.
И ведь по сути, Имагава имела веские основания просто прикрыть ладонью лицо, сделав вид, что ее и вовсе тут не было, но очередной больной укол любопытства не дал этого сделать. Скрываясь от возможного взгляда трудяги, что нес бренное тело на своих плечах, девушка несколько обогнала мужчину, после чего, неподалеку от предполагаемого места «охоты», призывала несколько малых панд (десяток, уж точно) и стоило неизвестному пройти мимо, как пушистые рыжие комочки набросились на мужчину и принялись его обнимать.
Да, именно обнимать.
Животинка повисла на руках и ногах, торсе и шее, закрывая своими хвостиками всяческий обзор. В этот же момент, Имагава спринцуя по веткам деревьев, оказалась достаточно близко от предполагаемой жертвы, и легко спрыгнула вниз, со всей своей силы (которая только была) хватая человеческий мешок костей и отскакивая (как это только возможно, с учетом различности в весовой категории) к противоположной стороне. Панды, дабы не быть атакованными, после сего действа, сразу же разбежались в разные стороны, одна из них (которая оказалась меньше всех), заползла в капюшон хозяйке призыва.
- О-о-упс…

Отредактировано Imagawa Kurara (11th Nov 2014 21:55:19)

«Станцуй нам, девочка» - Шептали духи леса и шуршание листвы, пение птиц вторили таинственным демонам леса. – «Смейся и танцуй, девочка, танцуй на горячих углях своей сожженной и пустой жизни». – Курара недовольно поморщилась: ожидать меньшего, от воина, что еще с минуту назад стоял перед ней, обнятый десятком пушистых панд, было нельзя - мужчина казался подозрительно знакомым и вряд ли привносил в отчаянную душу Курары хоть каплю доверия и доброты, его лицо, скрытое плотной маской вселяло холод. Отменную снежную бурю в подсознании, что застилала взор, призывала ледяных демонов, заставляла кровь в жилах замерзать – мгновенно, не щадя и не прощая. Чувство, порожденное ассоциациями и ощущениями, отрезвляло: серое вещество активизировалось и реагировало на мир быстрее, позволяя улавливать мельчайшие детали в окружающем мире.
Брусок дерева упал посреди поляны, прижав своей тяжестью жухлую траву, а позади уже послышалась пара уверенных шагов и голос. Бархатный, низкий, пробирающий до костей – в нем таилась сила и мощь, дарующие страх противнику и воодушевляя союзников.
Курара вздрогнула.
  Руки мужчины обвили длинные, бесконечные черные нити, которые тут же выхватили из слабой, едва ощутимой хватки Имагавы тело преступника из Бинго-книги, что принадлежала АНБУ. Девушка нахмурилась, выудив из омута памяти момент, когда она стянула вышеупомянутую «настольную книгу» у одного из элитных представителей ниндзя, своего собственного брата: страница с неприглядным лицом трупа четко отпечаталась в голове у девушки в тот самый миг, и теперь, всплыла в назидание неукротимому любопытству.
- Да, соглашусь, не очень-то предусмотрительно. – Имагава растерянно улыбнулась, хаотично соображая, чтобы можно придумать в данной ситуации? Впрочем, абсолютное подозрительное безмолвие в лесу хорошо этому способствовало.
Постойте.
Хищная тишина, подобная дикому зверю, наблюдающая и выжидающая свою потенциальную жертву окутала местность: не было слышно ни сладких голосов птиц, ни стрекотания кузнечиков, даже панды, что разбежались по округе, притихли и не издавали никаких звуков. Животинка же, переместившаяся из капюшона на плечо хозяйке, навострила ушки, а после, недовольно заскулила и уложила маленькие лапки на голову владелицы призыва, как бы предупреждая ее.
Однако одуматься Имагава успела слишком поздно, не обратив внимание на предупреждения своего пушистого подопечного: перед лицом Курары просвистело метко брошенное лезвие куная, сверкнув начищенным металлом и впившись в крепкую кору дерева, выпуская из недр его сладковатый сок. На кольце рукояти общепризнанного оружия шиноби, даже не обладая должной внимательностью воина, можно было заметить, как красуется листок с символами взрывной печати, игриво покачиваясь на едва ощутимом ветру.
Курара плавно повернула корпус тела в сторону, откуда прилетел сей чудный знак доброты и любви, и тяжело вздохнула, подпирая бок рукой.
«Вот так всегда! Вечно приходят в самый неудобный момент!» - Рыжая сощурилась, как обозленная кошка, кажется, готовая в любую минуту зашипеть и броситься на обидчика, исцарапав когтями лицо предполагаемого врага, но удержавшись от секундного порыва, предпочтя этому быстренько пробежаться глазами по местности, дабы с легкостью найти укрытие от масштабного взрыва.
В мгновение произнесения активации печати врагом, Имагава успела использовать шуншин и, перепрыгнув через ближайший валун, укрыться за него, дабы не оказаться свежеприготовленной курочкой гриль с золотистой корочкой.

Ничего так не мотивирует к быстрому перемещению в пространстве, как в буквальном смысле подгорающая пятая точка, неуместно подожжённая не столько прогремевшим в секунду бешеным взрывом печать, сколько сама эпичность и абсурдность ситуации, в которую Курара попала.
  Несколько секунд тишины после первой атаки десятка (или двух) противников, дали Имагаве достать из-за спины лук и приказать испуганной рыжей малютке-панде призвать на помощь не только разбежавшихся сородичей, но и коллег покрупнее. Выглянув из-за валуна и прицелившись, девушка выпустила первую стрелу, пропитанную чакрой молнии: та пролетела рядом с носом использовавшего взрывную печать и утонула в глазном яблоке рядом стоящего бандита, игриво прошив его голову. Очнувшиеся от сей наглости бандиты, тут же направили в девушку целый град кунаев, один из которых оставил длинный тонкий порез на бледной щеке Курары.
Прыжок в сторону – и вновь две выпущенные на ходу стрелы, оказавшиеся не столь меткими, но, тем не менее, попавшими в цель.
«Откуда ж Вас столько в этих трех соснах-то взялось?!» - Возмутилась Имагава, метнув острый взгляд в сторону мужчины в маске, который и вовсе не испытывал никаких затруднений в сражении с подобной шелухой.

Девушка прикрывает кошачьи, двухцветные глаза, прислушиваясь – с гулким ударом прижимаясь спиной к одному из крупных стволов деревьев. Вокруг шумно и душно, а в воздухе сладко пахнет кровью, той, что льется из чужих ран: течет рекою, алой и быстрой, непокорными водами жизни, плавно убегающей из тел тех, кто подписался отдать душу не богу, а дьяволу.
Хмурится, щерится дико, заводя руку за спину, вытаскивая из колчана очередную стрелу и выпуская ее во врага: мужчина, в которого попала Имагава, протяжно стонет в последний раз, прикладывая грубую мозолистую ладонь к ране, что кровоточит чуть выше груди, пытаясь сломать древко стрелы, но глаза его мутнеют и закрываются.
Резкий рывок вперед, сквозь толпу врагов, желающую обступить девчонку – Курара прыгается, едва целясь, выпускает быструю стрелу, попадающую точно в цель – между глаз, считай – в яблочко. Воинственная куноичи припадает к земле, на одно колено, делая желанную передышку - жаль, что посреди боя.
Мгновение упущено.
Позади, словно из неоткуда, появляется силуэт: крепко сбитый мужчина с огромным боевым топором, видавшим свои лучшие времена. Замах топора – девушка сжимается комочком, чувствуя, как холодное дыхание смерти обожгло нежную кожу шеи – мощный удар приходится в предплечье, в мгновение, рассекая кожу, мышечный покров, врезаясь в кости, едва ли не дробя ее, наконец, пуская кровь Кураре. Мужчина с топором смеется, словно бы восхищаясь собственной мощью, салютуя Фортуне, что подала ему надежду.
Рыжая рычит, стиснув зубы, от дикой боли: перед глазами мерцают цветные пятна, играя с воспаленным сознанием в странную игру.
«Я не забыла лицо своего отца!» - Возмутилась девчонка, бросая обезумевший, дикий взгляд на ранившего ее разбойника. – «Вырву твой кадык, паскуда». – Ознаменовав свой протест боевым кличем боли и ненависти, девушка отбросила свой лук в сторону и сконцентрировала мощный заряд чакры молнии у себя в кулаке: столь же быстрый удар пришелся расслабившемуся в ненужный момент бандиту, который в мгновение ока остолбенел, словно бедолагу огрели сковородкой по макушке.
Не успев продолжить экзекуцию над обидчиком, девушка, заметившая приближение очередного нукенина (перечеркнутый протектор блеснул в свете солнца, выдавая в нем некогда шиноби страны Земли), отскочила, перехватив с травы свой лук – отцовский подарок был слишком дорог, чтобы отдать его на растерзание каким-то ублюдкам.
Побежавший головорез проткнул своим мечом воздух, после чего, громко чертыхнулся, привлекая внимание к своей персоне остальных членов бандитской группировки и те, что секунду назад были заняты второй своей «жертвой» (хотя понаблюдав за своим новоиспеченным коллегой по несчастью, Имагава засомневалась, кого из них можно назвать жертвой: прирожденного охотника или кучку – пусть и внушительную – дичи), обратили свое внимание на убегающую от мастера топора на всех парах Курару, которая едва ли не расплескивала кровавые лужи за собой, по привычке напрягая руку, чуть выше локтя.
  Имагава чертыхалась, материлась благим японским матом, осыпая родственников нападавших до седьмого каления не пропуская ни сестру, ни мать, ни деда, абсолютно не принимая в уважение тот факт, что возможно, эти люди могли воспитать гениев или героев – может быть когда-то, но точно не в этом поколении! В очередной раз развернувшись на каблуках своих темно-синих сапог, сложив одной рукой печати (что далось девчонке нелегко), Курара произвела залп из электрических игл, поваливших наземь не менее шести разбойников.
Девушка готова была продолжить свое возмездие, производя всяческие обманные маневры и уводя остальных в глубины рощи, отвлекая большую часть противников от предполагаемого союзника, и вырубая по одиночке, если бы к концу очередного залпа игл, который порядком вымотал Имагаву, остатки нукенинов попросту не сбежали, поняв, что основную массу своих товарищей они потеряли.
  Рыжая спрыгнула с ветки дерева и аккуратно прислонилась к стволу, переводя дух и прижимая ладонь к искалеченной руке. Численное преимущество бандитов сыграло им на руку, а ее невнимательность могла стоить руки, которую девушка уже перестала чувствовать, и если бы не само созерцание окровавленного месива вместо предплечья, давно бы подумала, что и вовсе потеряла конечность по дороге.

Сил уже не было от слова совсем – потерять сознание и окунуться в сладкие объятия Морфея не позволяла дикая, ноющая боль и желание, наконец, встретиться лицом к лицу с тем, кто отличился своим профессиональным умением потрошить: главным вопросом для рыжеволосой оставался – как, а главное, зачем мужчине нужно было убивать столь жестоким методом? И для чего? Какую цель преследует таинственный человек в маске?
Острый укол любопытства в самое сердце, а покрытый мраком персонаж, что нынче сражается со скудным набором бандитов сейчас на поляне, побеждал (в чем Курара ни на мгновение не засомневалась) и мог скрыться.
Куда же он мог направиться?
«Черный рынок. Сбывать товар». – Уверенно подумала Имагава, устало закрывая глаза и спускаясь по стволу вниз, заваливаясь на один бок. И все бы так и произошло, если бы не мягкое пушистое создание, что аккуратно поддержала падающую куноичи мордочкой. Огромная красная панда (размером в половину больше пони) недовольно заурчала и попыталась ровно усадить свою хозяйку, дабы та не рухнула в грязь.
- Хэй, малыш Кумо, ты припозднился. – Курара попыталась улыбнуться, но вместо этого, издала протяжный стон боли.
«Нужно поставить себя на ноги» - Заверила себя девушка и сложила очередную печать, после чего, яркая вспышка зеленой чакры окутала Имагаву. Цельную кость, которую чудом не задела сталь топора (или не повредила), быстро покрывал слой мышц, а затем и кожи: для этого потребовалось ни много, ни мало, около пятнадцати минут, дабы полностью восстановиться, однако запас чакры стремительно приблизился к своему концу и Курара вырубилась, под обиженный скулеж своего питомца.

Отредактировано Imagawa Kurara (24th Nov 2014 01:31:42)