Alan Silvestri — Reunited

   Тут ни тепло, ни холодно. Тут никак. Ты уже не существуешь, как живое создание отдельно, чтобы что-то ощущать вокруг себя. Ты нематериален. Ты просто есть и этого вполне достаточно, чтобы оставаться собой до конца. Но до конца чего? Время здесь тоже идет странно. Нет ни закатов, ни рассветов. Появившись в этом месте, ты мерно начинаешь забывать солнечный свет, отвыкать от него. Хотя… в нём уже нет надобности так же, как и в еде, и сне.
   Это место похоже на маленький Рай, но со своими правилами и законами. Сюда попадают не все, а если и попали, то выбраться не представляется возможным. Лучше сразу же забыть об этой затее и смириться с положением дел. Ты умер. Всё правильно, так и должно было быть. Но важно то, как именно пришла твоя кончина. Мито несказанно повезло прожить долгую и богатую разнообразными эмоциями и событиями жизнь. И ни о чём не жалеет. Может быть, только об одном — побольше бы провести времени  с родными и близкими. Но всему приходит конец, и жизнь шиноби пусть и не всегда, но является подтверждением. Мы сами приближаем себя к неотвратимому концу, и жалеть и винить можем только себя самих.

   Узумаки ступает по тропинке. Каждый день она наведывается к небольшому озеру, чтобы ещё раз убедить себя, что всё ещё помнит, и что каждый важный для её сердца и разума человек всё ещё жив в сознании. Это необходимо. Для себя самой, разумеется. Мито уверена, что о ней не забывают, так с какой стати должна забывать она?
   Это место хранит множество тайн. Это место можно сравнить с ларцом мечтаний, воспоминаний и то, где имеет место быть чистое подсознание. Чистое вдохновение. Наверное, именно поэтому тут, у небольшого озерца можно ещё раз окунуться в мир своих воспоминаний. Ещё раз ощутить радость, вспомнить беспокойства за кого-то и перенести боль со злобой.
   Она осторожно придерживает ветку, чтобы та не мешалась и не хлестанула напоследок по спине. Женщина спускается к нужному месту неторопливо, и с осторожностью ступая по плоским камням. Светлячки шныряют где-то в ногах. Мито придерживает запах своего кимоно и смотрит под ноги. Жучки разлетаются по бокам от её шагов, но продолжают лететь и клубиться небольшими стайками рядом, на уровне щиколоток.
   — Вот бы не подумала никогда, — тихо произносит Узумаки, пребывая в искреннем удивлении, смотря вперёд перед собой — что смогу тут кого-то встретить.
   Она не надеется, что её присутствие заметят сразу же. Стоит позади незнакомки, спрятав руки в рукава не слишком удобного одеяния, и оглядывает её со спины. «Что она и как тут оказалась? Хотя, именно «как» — спрашивать не нужно. Похоже, не одну меня завлекло это озеро».

   — Пытаешься понять, что забыла? Или наслаждаешься тем, что ещё в состоянии помнить? — Голос теперь слышится намного ближе. Мито стоит позади на расстоянии вытянутой руки и с нескрываемым интересом пытается разглядеть, чем занята незнакомка, через её правое плечо. Но на ровной и спокойной водной глади нет ничего. Или никому постороннему не разрешается видеть то, что наблюдает другой? Нет, скорее нет. Наверное, эта девушка просто наслаждается здешними… достопримечательностями. Красиво, неспорно, но до жути однообразно. Ты вечность плутаешь среди этих высоких и крепких деревьев, как настоящий призрак. Одинокий призрак, так и не сумевший найти себе упокоение. Или, может быть, это место и есть тот самый вечный сон. Сон без сновидений.

Она её узнала. А Мито, в свою очередь, почувствовала себя крайне неловко. Её репутация в Конохе и многих других странах не только как супруги Первого Хокаге, но и как сильной куноичи, была всё так же в силе и по сей день. Шиноби чтят своих соотечественников, особенно, если с ними были связаны кое-какие крупные события. События крупные и неприятные. Крайне неприятные. События, которые могли бы закончится катастрофой, если не спешка. Мито не мешкалась, когда складывала печати, намереваясь запереть Лиса в «клетке», как и положено. Такие существа должны сидеть смирно, если не хотят, чтобы их принуждали к этому насильно.
   Но эту куноичи Мито не узнала, да. Значит… жила она после смерти «первой леди» Деревни Листа.
   — А ты?... — Узмаки несильно вжимает голову в плечи, казавшись со стороны такой неуверенной. — Извини, я тебя не знаю. Не назовешь мне свое имя?

   Некоторые, кому посчастливилось, если это можно было так назвать, попасть в эти… владения, терялись и сразу не понимали, что произошло и что надо делать дальше. Эти люди отрешенно ходили меж деревьев, пугливо оборачивались, хватаясь за ветки. А как-то раз Мито слышала плач ребёнка. Смерть не щадит никого. А если бы был выбор, то победа была просто абсурдна.
   А ничего делать не нужно, всё уже прошло. Теперь никто из них, здешних, ничего не сможет сделать. Если появится влияние со стороны реальности, со стороны живых, то им придется подчиняться. Но никто не посмеет рискнуть пойти против природы и её устоев. Ну, именно так думала Мито, пока не заметила, как рассыпается душа супруга, пока она взволнованно сжимала его ладони в своих. Кто-то требовал его присутствия в мире живых, а, значит, кто-то навлёк на себя гнев. «Только вернись быстрее».

   Женщина поспешно машет ладонью, когда эта девушка ей кланяется. Тут это ни к чему. Уже ни к чему. Они же равны всё-таки. Тут нет никакой иерархии и прочих вещей в этом роде. Спустя пару секунд куноичи подходит к своей собеседнице и опускается на колени рядом, прямо перед водоёмом.
   — Можно и так сказать, — отвечает Мито, прикрывая глаза и не прикасаясь пока к водной глади. «Он скоро вернётся. Ничто не вечно, ни жизнь, ни смерть». Женщина следит за движениями незнакомки и слабо улыбается. Девочка… опечалена? Взволнована?
   — Покажи мне, за кем ты наблюдаешь, — спокойно просит она. Пальцы едва касаются прохладной воды. От этого места по большей половине расходится рябь, а тени на воде преобразуются в единую картинку с красками. Вот он Хаширама, а рядом с ним и его брат, призванные самой, наверное, отвратительно техникой в мире.
   — Не надо их ждать с какой-то надеждой, — Мито снова касается пальцами воды и ведёт ими вниз, прорисовывая черту. Картинка меняется плавно, как будто её смывает резкий прилив волны. Теперь они обе могу видеть парк, цветущую сакуру и детей, которые решили поиграть на площадке. Им далеко до настоящих Шиноби, но уже сейчас они используют ветки, как будто держат в руках настоящий кунай. Мито тоскливо наклоняет голову на бок. — Это больно, когда умирает кто-то раньше положенного времени. Ты с ними встретишься, обязательно.
   Картинка растворилась в воде, и Узумаки посмотрела на собеседницу, всё-таки улыбнувшись.
   — Не торопи их, — повторила жена Первого, складывая руки на своих коленях и выпрямляя спину. — Нам, призракам, не стоит вмешиваться в мир живых. Это бесполезно, ты должна была понять. Но ты можешь за них поволноваться, однако от этого мало что изменится. Прискорбно, что нам выпала роль наблюдателей, не считаешь?