В госпиталь Какаши поступал с тем чувством, с каким возвращаются домой к нелюбимой семье: было очень муторно и хмурно просыпаться в белой постели, слишком сильно пахнущей порошком, в белой палате, слишком резко отдающей лекарствами, с иглами в руке, в нелепой больничной робе с голой задницей.

Вернее сказать, по поступлении в госпиталь ему было до фонаря: попадал он в него в бессознательном состоянии, а иначе его туда затащить было абсолютно нереальным делом. Пусть даже с раздробленными в кошмар костями, он предпочитал отлеживаться дома.
Совсем недавно Какаши сняли повязку с глаз, очень обожгло лицо на миссии, а до этого отсчитывать дни, проведенные в койке, приходилось по обходам медсестер. Совсем недавно Какаши разрешили помыться без страха растревожить ожоги. Остались только порезанные каналы чакры в правой руке, оттого-то его и не отпускали пока домой.

Хотя ну что им стоит, дайте отпуск и позвольте выздороветь в дружественной обстановке полупустой квартиры, где в отсутствие хозяина все покрылось пылью. Казалось, Цунаде идет на принцип, а вот Хатаке уже пару раз срывался в безобразную истерику с рыком, ором, матами. Бесполезную истерику, если по правде, оттого что Пятой на это плевать с высокой колокольни. Хоть оборись: к койке привяжут, вот и все вопросы.
И жизнь Копирующего ниндзя Конохи проистекала мутными каплями раствора, который, такое было ощущение, никак не заканчивался в прозрачной полиэтиленовой сиське капельницы. После того, как сняли бинты с глаз, Хатаке много смотрел. Всюду и на всех. Пытался выглядывать из окна на улицу, тосковал по толстым сучьям и самому дальнему тренировочному полигону.

Сразу после сестринского обхода он поднимался с постели и с трудом, опираясь на стойку капельницы, шастал по палате.
Соседняя койка пустовала до недавнего времени, но однажды под вечер в нее положили нового постояльца. Уже вымытого, прооперированного, перемотанного, помещенного в искусственный сон. Это было большое событие в больничной жизни Какаши, и он с большим нетерпением ждал, пока постоялец наконец очнется. И ему казалось, что чем пристальнее он будет пялиться на бледное лицо Итачи, а это был он, тем скорее он очнется и уже составит компанию Копирующему.

Потому как Какаши никто не навещал на протяжении всех этих трех недель. И читать ему пока что даже запрещали.