Этот день не заладился с самого начала. Какаши проснулся с рассветом от смутно терзавшего его сна. Снился отец, беззаботные тёплые деньки, то мягкое ощущение счастья и безопасности, детской радости и курьёзности собственных поступков, словно просматриваешь детский альбом. И всё было бы здорово, и, возможно, беловолосый мальчишка даже проснулся бы в приподнятом настроении, что за последние пять лет было огромной редкостью, если бы не одно «но». В самом конце сна он отчётливо увидел дверь в комнату отца, услышал тихий скрип открывающейся двери, вновь очутился в полумраке чужой спальни и…
В этот раз он не успел опустить взгляд и наткнуться на бездыханное тело в луже крови.  Лучше бы опустил. Может, сейчас мысли и воспоминания не возникали в голове так настойчиво, бередя душевную рану, едва успевшую затянуться тонкой кожицей. Из неё вновь сочилась горькая кровь с отвратительным привкусом. Хатаке поморщился. Нет, он не старался сдержать слёзы – всё, что мог, он уже выплакал в первый год. Просто омерзительно было ощущение собственной беспомощности перед своим же сознанием, которое издевалось, подсовывая раз за разом моменты, которые шиноби предпочёл бы навсегда забыть. Отец не был идеальным шиноби, не был идеальным родителем, и получил по заслугам. Но, в то же время, он был очень дорог Какаши, как бы тот не отрицал это, хмурясь и делая тон ещё равнодушнее обычного. Для своего сына Сакумо навсегда останется гением, пусть и оступившимся. А то, что ошибка стоила Белому Клыку жизни… Это никогда не забудется. И теперь младший Хатаке отчаянно боится ошибиться, а самый простой способ для достижения этой цели – следовать правилам. Отец нарушил и поплатился. Сын обязан быть умнее и не повторять его ошибок. Ни за что. «Я стану идеальным шиноби. И никто не осмелится ничего сказать о моём сходстве с ним». О, как же Какаши ненавидел свои волосы светлого цвета, напоминающего и пепел, и серебро. Он ненавидел свои тёмные глаза, черты своего лица, доставшиеся от непутёвого отца. Он словно был уменьшенной копией, точной даже в деталях, только пушистого светлого хвоста не хватало, в который обычно Сакумо собирал свои волосы. И это особенно бесило мальчишку. «Я – не копия! И я всем это докажу. Чёрт возьми! Я – Какаши, гений Конохи, и ничего общего с ним я не имею и иметь не желаю!» - младший Хатаке, сдвинув светлые брови к переносице, зло посмотрел на своё отражение, едва сдерживаясь, чтобы не разнести ни в чём неповинное зеркало на мелкие осколки.
- К чёрту, - выдохнул юнец, опираясь выпрямленными руками на раковину и опуская взгляд, чтобы собственное лицо не маячило перед глазами, выводя из себя вечным напоминанием о цене нарушения правил. Цене, которую эгоистично заплатил бесхарактерный в понимании юного шиноби отец, оставив своё дитя в одиночестве разгребать проблемы. «Ничего. Я сильнее. Я точно справлюсь». Подросток включил воду, вслушиваясь в её шум и тишину комнаты. Это всегда помогало успокоиться. Немного постояв у раковины в неподвижности, наслаждаясь звуками, сын Белого Клыка неторопливо умылся. Сегодня у него был выходной. С одной стороны, можно было никуда не торопиться и отдать тренировкам времени больше обычного, с другой стороны… Какаши не любил бессмысленные дни, а выходные он относил именно к таким. «Опять кто-нибудь позовёт в дангою или ещё куда-нибудь. «У тебя же выходной, развейся». Идиоты. Чем они вообще думают?» Стараясь не задевать взглядом зеркало, младший Хатаке вскипятил воду и достал упаковку рамена. Завтрак нехитрый, но простой и быстрый в приготовлении, к тому же, вполне съедобный – вернуть его из желудка не тянет. По критериям мальчишки такой перекус подходил идеально, а насчёт вкуса и полезности Какаши не заморачивался. Готовить он, в любом случае, не умеет и не хочет учиться. Зачем такой навык истинному шиноби? Не нужен. Совершенно. Готовить – удел слабаков и пацифистов. Юный гений себя не относил ни к тем, ни к другим.
Стоило младшему Хатаке выйти из дома, как какой-то в край одуревший кот шмякнулся ему на голову. Причины поведения странного животного времени искать не было – юнец хотел поскорее дойти до тренировочной площадки, пока одноклассники не повалили на улицу и не заметили его. Настроение к общению не располагало от слова «совсем», но откровенно хамить надоедливой ребятне Какаши не хотелось. А, ведь, если сейчас пристанут, точно нагрубит. Просто чтобы выплеснуть злость, глухо клокотавшую где-то в груди. Подросток отшвырнул бездомное создание, которое на прощание больно дёрнуло его за волосы. «Ещё блох не хватало подцепить». Сын Белого Клыка подавил глупое желание пнуть перепуганного грязного кота, с диким режущим уши воплем отлетевшего в переулок. Животное решило больше не испытывать судьбу и во все ноги рвануло от разозлённого шиноби. «И правильно сделало,» - мысленно проворчал Какаши, отворачиваясь и ускоряя шаг. Однозначно стоило поторопиться на тренировочное поле. «Там, по крайней мере, нет ушибленных на всю голову животных и таких же людей».
Небо стремительно светлело, наливаясь ярким лазурным оттенком. Редкие облака, сквозь которые, казалось, вот-вот начнёт просвечивать синева, медленно неуловимыми движениями передвигались по небосводу. Хатаке на секунду замер, задрав голову. Его никто не видел, так что можно было немного понаблюдать за небом. Кажется, что облака – белые мазки неосторожного художника на голубом полотне небес. Красиво. Но совершенно бесполезно.
Юный гений опустил взгляд с небес на просыпающуюся деревню. Коноха сонно шебуршалась, позвякивая посудой и редкими голосами. «Надо поторопиться». Злость утихла, но желания поговорить так и не появилось. Ничего. Это уже стало нормой. Мальчишка не любил пустой болтовни, он вообще с неприязнью относился к бесполезным вещам, не понимая, зачем такие существуют.
Это распространялось и на людей.
Подросток вновь быстро зашагал по улице, пустив немного чакры в ноги для бесшумной ходьбы и поправив маску. Свернул за угол, готовясь к худшему – предстояло пройти по главной улице, а там всегда полно народу. Люди там что-то делают даже в столь ранний час, когда снаружи слышно в основном лишь пение птиц и тихий голос ветра, шелестящего зелёной листвой деревьев и кустов, поглаживающего лепестки благоухающих цветов. Какаши на это было плевать, куда больше его занимали чужие шаги. Торопливые, громкие, отзывающиеся от земли. Кто-то явно спешил вслед за ним, не скрываясь. И, в то же время, шаги были совершенно незнакомые – сын Белого Клыка знал только одного человека, способного рискнуть и подбежать сзади. Это был Майто Гай, и его походку Какаши узнает даже сквозь сон. Скорее всего. Но это точно был не Гай, тот, во-первых, побежит, а не будет торопливо идти, во-вторых, хотя бы попробует спрятаться, в-третьих… Он редко подкрадывается на поболтать, да и шаги у него увереннее. К тому же, он не ходит так мелко.
Беловолосый шиноби остановился. Некто позади сделал пару шагов и тоже затих. «Кому приспичило потаскаться за мной в такую рань? Это не Гай и не Обито, а кроме них я не знаю никого, кто станет идти за мной «хвостом». Так что за?...» На дороге стоял ребёнок лет девяти. Смуглый, с хвостом тёмных волос, карими глазами и длинным шрамом на переносице. «Ученик Академии, даже не генин. Что он тут забыл?» Пацанёнок в белой свободной футболке, под которую надетая какая-то сетчатая ткань, стоял, пялившись во все глаза. Какаши стало неприятно.
- Чего вылупился? – сын Белого Клыка неприязненно посмотрел на смуглого мальчугана. «Если он сейчас что-нибудь вякнет про него, я устрою ему взбучку». Но пацанёнок не оправдал подозрений младшего Хатаке, не став ничего говорить про Сакумо, но взамен начал приставать с нелепыми и глупыми вопросами. Юный гений сначала опешил от такого поворота событий, но вскоре нахмурился и принялся отказывать, отмахиваясь от ребёнка, как от надоедливой мухи. «Ещё не хватало с мелким возиться,» - раздосадовано подумал подросток.
Небо уже успело заметно просветлеть, Коноха окончательно проснулась. За трепотнёй навязчивого мальчишки, которого, как выяснилось, зовут Ирука Умино, Какаши не заметил, как добрёл до дома Гая. И, к его удивлению, Майто его окрикнул… из кустов.
«Да что за день сегодня такой!...» - Хатаке был крайне недоволен сложившимися обстоятельствами. Тренировка явно откладывалась… «Вот же чёрт. От Гая так легко не смыться».